Дама с простудой в сердце - Страница 32

— Я все уже придумал, Ника.

— Ну, ну, давай. Чем ты меня будешь удивлять? Тем, что мы остались с тобой в полном дерьме?

— Нет, нам придется опередить тех, кто работает на Додика. У него в столе лежит паспорт, а в нем билет на шестое сентября в Москву. В десять вечера вылетает его самолет. Это и будет его алиби. Весь Федотов висит у него в квартире.

— При чем здесь Федотов?

— При том, что Федотов может стать залогом за марки. За семь картин он отвечает по полной программе, а пять других все равно фальшивки, написанные моим отцом. Где подлинники, я не знаю, но важно, что мы сможем получить семь оригиналов. А они с учетом страховки обойдутся ему миллионов в десять.

— Марки дороже.

— Дело же не в этом. А в том, что он теряет репутацию и получает вдвое меньше, чем мог получить. С Додиком можно договориться, если разговаривать с ним на равных. Шантажом его не возьмешь. Его вообще трудно напугать. Это должна быть сделка, где каждый получит свое. Другого выхода я не вижу.

— А если мы попадемся?

— Исключено. Я скажу, что он мне велел забрать Федотова и перевезти в безопасное место. Мы знаем о его планах, и он не станет поднимать шума. Хотя бы из-за того, чтобы сохранить свою репутацию, а не показать всем, что его очень просто ограбить.

— И куда мы денем такую кучу картин?

— Федотов любил миниатюрную живопись. Все уместится в одном ящике. А хранить их можно здесь. Адреса дачи он не знает. Я говорю ему, что живу у друзей-художников. Он не особо этим интересовался, а сейчас ему и вовсе не до меня.

— Сделай так, чтобы ему стало до тебя. Завтра же, нет, сегодня надо ехать на вокзал и купить тебе билет в Крым. Ты должен появиться у него и показать этот билет. Невзначай. Ты уезжаешь на месяц на этюды к морю и пришел его предупредить, чтобы он на тебя в этот период не рассчитывал. Это же логично.

— Я и так могу ему сказать, без билета.

— Дуралей. Тебе нужно железное алиби. Надо добиться того, чтобы он сам посадил тебя на поезд, чтобы вы трогательно и слезно простились. У тебя должна быть куча этюдников и рюкзаков. Доедешь до первой станции, а там я встречу тебя на машине, и мы вернемся. Других вариантов и быть не может. Ты понял, Борис?

— Понял. Ты права, но другие варианты все же появятся, но позже, когда нам придется выходить на переговоры. Нам нужно иметь как можно больше аргументов для серьезного разговора. Если за ним внимательно проследить, можно собрать столько компромата, что ему и не снилось. Додик сплел паутину, в которую сам и попадет. Вот еще убрать бы с поля боя его преданного оруженосца Киру Фрок, Додик один против нас не устоит. Кира слишком умна, хитра и осторожна. Она его ангел-хранитель. Но ее мы никак подставить не сможем. Она в плане Додика играет унизительную роль курьера. Девочка на побегушках.

— А если у нее есть свои планы?

— В это я не верю. Она ему всем обязана.

— Ты не знаешь женщин, Бориска. Такая баба, как Кира, не станет служить прислугой. Я ее видела, и мне сразу стало ясно, что Кира ждет своего часа. Ты видел их рядом? Сам подумай, как эта парочка выглядит со стороны. Смешно. Она работает за свою долю. И не за Добронравовым надо наблюдать, а за Кирой. С ним уже все понятно. Идея его аферы ясна, а подробности нам знать не обязательно. Помимо Федотова есть еще Шагал. Его тоже делал твой отец?

— А про Шагала ты откуда знаешь?

— От своей тетушки. И она знает, что Додик ей подменил оригинал. Он у нас на крючке.

— Этот змей из любой ситуации выкрутится.

— Поживем — увидим. А сейчас, Боренька, муженек мой будущий, пора начинать суетиться. Главное, про Киру не забывать. Не дай бог она нам за спину зайдет. Это мы должны быть всегда у нее за спиной.

Ника вскочила с постели и начала одеваться.

— Как прикажете, сударыня.

28 августа 1998 года

Оказаться у Киры за спиной — задачка не из простых. Женские поступки редко просчитываются и уж вовсе не поддаются анализу. Кира подчинялась собственной интуиции, действовала по обстановке, меняя свои планы чаще, чем платья. К тому же она имела три источника информации, а не один, и новости на нее обрушивались ежедневно, как из рога изобилия. Оставалось лишь делать выводы и принимать соответствующие меры. Впрочем, особо резких движений ей делать не приходилось. Она занимала выжидательную позицию. Берегла силы на последний, решающий прыжок и напоминала затаившуюся в кроне дерева пантеру, выжидающую, когда жертва потеряет бдительность и подойдет на самое короткое расстояние.

Этот день она планировала провести совсем не так, как случилось. Шестопал вызвал ее на срочную встречу в тихий ресторанчик и ждал ее не один, а с каким-то безликим типом.

Когда она подсела к ним за стол, банкир представил незнакомца.

— Этого парня зовут Глеб Гальперин. Бывший майор ФСБ. Ныне в опале и работает в моей службе безопасности. По просьбе Анны Дмитриевны Лапицкой он ездил в Харьков, чтобы выяснить, Что собой представляет жених ее старшей дочери. Завтра он идет с отчетом к княгине. Мне показалось, дорогая, что этот отчет следует выслушать в первую очередь тебе, а потом мы решим, что Глебу следует говорить старухе, а о чем лучше промолчать.

— Мне кажется, Саул, что ты отнимаешь у меня время. Женихи дочерей мадам Лапицкой меня не интересуют, так же как сами дочери.

— Они наследницы.

— И что из того? Наследовать им уже нечего.

— Может, все же послушаем?

— Хорошо. Все равно я уже пришла и к тому же хочу есть. Закажи мне что-нибудь. Пить я ничего не буду, кроме минералки.

— Отлично. Начинай, Глебушка. Уйдешь на пенсию, станешь детективные романы писать. У тебя получится. Уверен.